(Лукиянова А. Это не лечится. М.: Альпина нон-фикшн, 2023.)
Аксенова Дарья
Опубликовано: https://litrussia.su/2023/12/28/v-etom-otklonenii-ot-normy-i-est-chelovecheskaya-norma/
Не лечится? Название достаточно однозначное, однако за ним скрывается далеко не то, что подумают многие впервые взявшие в руки эту книгу. Несчастная и безответная-любовь-привязанность? Неизлечимая болезнь-приговор-к-смерти?..
Повесть Анны Лукияновой «Это не лечится» вышла в 2023 году в издательстве «Альпина Паблишер» и является первой прозаической книгой этого автора и, надо сказать, довольно удачной. Устойчивый стиль письма, увлекательный сюжет, тонкое проникновение в серые закоулки жизни… Все это непременно обрадует читателя. Но, как верно заметил автор одного из отзывов, которым поделилась на своей странице ВКонтакте Анна Лукиянова, аннотация сильно «недоговаривает».
Без предисловий, без смакования «родился-вырос-учился» читатель ныряет в сюжетное море, в отличие от главной героини Ани (явный первый намек на автобиографизм), которая была лишена этой радости даже в поездке в Анапу. Ее мать, одержимая гермофобией (что вполне объяснимо ее работой в медучреждении), наделение болезнью и ненормальностью всего окружающего вызывает угнетающее впечатление. Постепенно эта сюжетная особенность рассеивается, и сопереживающие Ане облегченно выдыхают, однако остается феномен аномальности, преследующий девочку в школе, да и в течение всей жизни.
Да, повесть автобиографична, в чем читатель убеждается, прочитав послесловие: и автор, и ее героиня страдают обсессивно-компульсивным расстройством – их преследуют навязчивые мысли, от которых они пытаются освободиться, придумывая странные ритуалы, достаточно утомительные и физически, и морально. Но только так можно защитить родных людей: помыть четыре раза руки, написать слово пятьдесят раз, сосчитать до шестидесяти четырех. Главное, чтобы мама осталась жива, чтобы война не началась. Главное – спасти кого-то. Эти странности, возможно, некоторым покажутся вовсе не странными. Или мы привыкли к такому в литературе и кино, или многим знакомы подобные ощущения, и поэтому они не вызывают удивления… Аномалии становятся действительно нормальными? Звучит ужасающе.
Несмотря на основной замысел – показать мир страдающего от психического расстройства человека, Анне Лукияновой удалось прекрасно и очень точно схватить, как будто объективом мыльницы, реальность, знакомую и даже близкую обычному человеку. Киров – серый, мрачный и неуютный провинциальный город, с выставленными на клумбах у домов никому не нужными плюшевыми котятами и львятами, напоминающими после зимы «гоголевскую нечистую силу». Каждого зацепит глава, представляющая собой шедевр реализма (отчасти даже натурализма, черты которого можно встретить в повести) – описание рынка в провинциальном городе.
Нет, не смогут полностью прочувствовать его атмосферы жители мегаполисов или более-менее больших городов. Только подобным Анне знаком «пуховик-на-который-можно-положиться», мощные продавщицы из мясных лавок, антисанитария и три типа предпринимателей на рынке – слишком навязчивых и мечтающих удивить эксклюзивной «итальянской» моделью; спокойных и никого не зазывающих (именно у них обычно дела идут лучше, так как покупатели одержимы мыслью раскачать мирно сидящих на раскладных стульчиках женщин)… И самый точный образец – впивающиеся в душу, давящие на больные точки родителей молодые женщины: мол, дети непослушные, шапки не носят, ходят в тоненьких кожаных курточках. Как же не начать пришедшим за пресловутым пуховиком матерям сетовать по этому же поводу! Своеобразный тип продавщицы-сестры-подруги, у которой невозможно что-то не купить. Типичный рынок провинциального города 2000-х годов. До боли знакомый, до ужаса отвращающий.
Много несостоявшихся судеб представлено автором в повести. Своеобразное «кому-на-Руси-жить-хорошо», неудачная попытка найти того самого счастливца: одноклассница Ани Наташа из-за несчастной любви отдает себя экологии, что совершенно бессмысленно в не успевшем до этого дорасти обществе, в итоге разочаровывается и успокаивает себя подкармливанием деревьев в парке; Лада, стыдящаяся свою мать-учительницу музыки и оступившаяся в итоге на жизненном пути, уходит петь в церковь, чтобы не только хорошо зарабатывать, но и найти утешение. Все ищут то, что спасет их от жестокой реальности. Мечты юности рушатся на глазах… Резкие контрасты в какие-то моменты обрубают крылья. Вот к беременной женщине, ожидающей мальчика, которого она мечтает отдать в кадетский класс (не дай Бог повторит судьбу мужа-кровельщика!), в новогоднюю ночь пускают в палату безумно (в прямом смысле слова) любящего ее мужа. Через день женщина рожает девочку… Жизнь мотает из стороны в сторону. Не имеющей детей учительнице химии Наде сожительница ее мужа оставляет новорожденного Сашу. Спустя семь лет Сашу забирает настоящая мать… Жизнь течет по своим правилам, не давая надежды на спокойное семейное счастье.
Мрачно, не так ли? Но повесть не вызывает гнетущего состояния. Она самолетом-истребителем влетает в душу, заставляя поверить в описываемую действительность, прочувствовать ее как свою. Все далеко не так безнадежно: финал-надежда-на-перерождение не раскроет всех карт, а послесловие поможет поверить в лучшее: автор смогла найти в себе силы преодолеть мучающий недуг. Несмотря на то, что стилистически послесловие оторвано от основного текста, оно представляет собой объяснение истории, так как до конца обычному человеку, не сталкивавшемуся с феноменом навязчивых мыслей, невозможно понять, как соотносится название и сюжет.
Но ведь лечится! Но ведь возможно и бежать из грязной действительности, и преодолеть себя! Все же можно уехать из дома, как бы сомнительно ни звучало это утверждение в начале повести!
Повесть, как и следует произведениям этого жанра, имеет относительно небольшой объем, но читается одновременно и на одном дыхании, как будто залпом выпиваешь стакан прохладной воды, и достаточно долго: нужно вчувствование, вдумывание, осмысление, представление. Эта отличительная черта стиля складывается из явно напоминающих стиль Маяковского метонимий и метафор, настолько органично вписывающихся в атмосферу повествования, что не возникает впечатления их вымученности или намека на пародирование. Это глубокое проникновение в душу каждого человека, выросшего в провинциальном городе, подобном Кирову. Горящий от жара гриппозный перрон, уютный сон-ватник, плацкартная шизофрения, выпивающее само себя море, двор, засасывающий приезжих… Всех прелестей повести не перечислить. Да и стоит ли раскрывать все карты. Как говорится, «за мной, читатель»! Интересно дефисное оформление, сигнализирующее, видимо, о едином понятии, однако в некоторых случаях оно кажется достаточно притянутым или же выбивается из логического ряда, как, например, «к-каждому-кусту» на фоне «мальчика-хочу-на-море» или «женщины-нормальный-отпуск».
Смех сквозь слезы – вот самое точное описание, которое можно дать стилю этой повести. Через завораживающие, порой забавные моменты (так, после падения с высоты второго этажа в сугроб незадачливого мужа-кровельщика корвалол предлагается накапать не его невозмутимой жене, а медсестре, наблюдавшей эту картину; или просто посмотрите на следующую фразу: «Эта идея с санитаром в психушке снесла Вадиму крышу») проступает ужасающая действительность. У читателя открываются глаза: ведь мы живем точно так же! Однако о сатире здесь не может идти речь. Это, скорее, не срывание масок, а обнаружение несостоявшейся реальности, которая помогает привыкшему к ней мозгу проснуться и заговорить, воспротивиться, взмолиться: «Беги отсюда!»
Есть тип читателей, который сначала покупает бумажную книгу, ознакомившись с аннотацией и первыми страницами, и только потом уже ее внимательно читает. У меня другой подход: я сначала читаю книгу электронную и затем уже решаю: захочу ли я ее перечитать? Стоит ли приобретать для личной библиотеки? Книга Анны Лукияновой определенно того стоит!
Ждете итога? Читать? Не читать? Тем, кто верит в лучшее, какой бы ни была жизнь, – читать! Тем, кто боится изменить свою жизнь, – читать! Тем, кто хочет вернуться в юность – читать! Тем, кто думает, что хуже, чем в его жизни, ни у кого нет, – читать! Ищущим в книгах чего-нибудь новенького – тоже читать! Читать, определенно читать!